Памяти Серёжи Кравченко

В пятницу, 25 июля, трагически погиб преподаватель и выпускник ЭМШ Сергей Кравченко.

ЭМШ скорбит вместе с родными и близкими Серёжи, его друзьями и однокурсниками, вместе со всеми, кто его знал. Мы хотим сохранить добрую память о нем. Поделитесь своими воспоминаниями и фотографиями Серёжи по адресу serezha@emsch.ru

Эпизод первый: своя игра на ВШ-13. Мы выигрываем, но сильно боимся снова потерять очки и не рискуем, из-за чего немного ругаемся с Егором и Славой ( если это обоюдное ворчание можно назвать руганью) и тут откуда-то сбоку раздается «Ребята! Я понял: раз ничего все равно не отвечаю, то не дам вам ругаться! Так что СПОКОЙНЕЕ ( даже не так: Спа-а-акойствие). Вы самые крутые ребята»- и такое он опять начинал говорить, как только слышал, что мы хоть чуть-чуть начинали ругаться. Ту игру мы выиграли, прервав нашу с ним общую серию неудач.
Эпизод второй: выпускной ЭМШ-14. Мы с Аней Мальковой сидим на полу и пытаемся расфасовать книги по пакетам, а он бегает по всей комнате ЭМШ и вытаскивает другие книги буквально из всех щелей » чтобы подарок посолиднее выглядел», а потом кому-то запихивает задачник по макро » еще понадобится. Особенно первой группе».
Эпизод третий: Мы готовимся к выпускному. Народа нет. Вообще. И я в срочном порядке пишу Серёже, что есть такая идея, чтобы сделать эткий ансамбль народных инструментов и предлагаю на выбор ложки и бубен. Серёжа пытается отшутиться, но говорит, что уже имеет опыт игры на ложках и соглашается играть на них. Когда он взял в руки эти ложки, то сделал с ними нечто необыкновенное- даже с помощью этого нехитрого инструмента он смог создать МУЗЫКУ. И тут неожиданно: «Нет. Тут не хватает еще какого-то звука. Дай-ка мне бубен, пожалуйста». И вот так Серёжа ходил с полчаса- держа в одной руке ложки, в другой- бубен, играя и при этом пританцовывая. К сожалению, этот номер мы убрали перед самым началом выпускного, потому что это все плохо звучало с гитарой.
А потом он увидел, что мы репетируем номер на «Тюремное танго» и радостно сообщает, что это его любимый фильм и тут же начинает декламировать монолог первой из девушек из этого фильма («И он ЧПОКНУЛ!»). Мы тогда не догадались этого записать на видео, хотя потом очень часто просили это повторить.
Эпизод четвертый. Под Новый Год он мне написал и попросил о помощи. Надо было посидеть до трех на экономе и заказать аудиторию на сегодня. Уговаривал он меня долго:
— Серёж! Я останусь без обеда!
— Сегодня у меня чаепитие — приходи и сможешь поесть, что захочешь! Будешь почетным гостем!
— Я же уезжаю в театр часов в пять, до твоего чаепития!
— Я тебе что-нибудь куплю! Ну Та-а-ань.
— Ладно, что делать?
— … короче, подходишь к той тетеньке в глубине, говоришь…. и извиняешься.
— За что?
— За то, что аудиторию надо было заказывать вчера
— КРАВЧЕНКО!!!
Народ в комнате ЭМШ в один голос говорил, что надо просить у него петь или станцевать, а не соглашаться так просто. В итоге, он меня уговорил. И ушел гулять с девушкой. Но ругаться на него больше получаса я не могла.

Таня Большакова, преподаватель ЭМШ

Пишу «Лёша, ответь» капсом, а в груди всё переворачивается. Если окажется, что это очередная приёмкинская проблема, какая-нибудь ерунда с абитуриентами или что-то в этом духе.
«Даже не знаю как сказать. — Прямо. — Серёжа умер.»
Не могу понять, в смысле, какой, бессвязные реплики от меня, вроде Боже, Господи, Боже, как на повторе.
«Нам в группу написали с его вк, представились сотрудником полиции. Сказали, что было совершено преступление, и Серёжа погиб»-без знаков препинания, на нервах, всем не до того.
Смотрю в экран, как всплывают сообщения, обновляются диалоги. Знает только Первая группа и случайные лица, вроде нас с Таней. Такие вещи не говорят, не говорите никому. Ладно, хорошо, конечно. Руки отяжелели, пальцы горят и щёки, и я уже отвечаю по инерции, отключив голову. Некоторым людям просто не могу не сказать, они должны знать, пусть и по секрету всему свету; остальные узнают с утра. В ЭМШ особенно быстро распространяются новости.
И уже не замечаю эти пустые фразы «Поверить не могу», «Не верю», «Как такое может быть» и всевозможные их вариации от разных людей, одно и то же. А кто может поверить? Скажете… Слёзы, валокордин, ступор, мы же за одной партой учились, истории из жизни, как река, слились в единый поток слов, что уже не разобрать, кто пишет и зачем. А я не могу ответить тем же, держу в себе; часа два родители и вовсе думали, что я в своём обычном мечтательно-заторможенном состоянии сижу в интернете; но скорбь прорастает внутрь, проходит между лёгкими, слегка задевая,- очень странное, необычное чувство пустоты.
Мы были не настолько близки, чтобы я не знала, с чего начать, или врала, что каждый день с ним приносил нечто особенное. Конечно, для родителей, брата, любимой девушки так и было. А мы просто учились в одной вечерней школе, затем в одной группе, пересекались между парами и преподавали, кажется, в один день. Но при этом мы не были настолько чужими, чтобы я могла промолчать; мне хочется вырвать и из своей памяти моменты, которые повлияли на мою жизнь. Через пару дней этих историй будет предостаточно, а я за 1500 километров от Москвы, в месте, откуда самый доступный транспорт — автобус — идёт два дня. Все будут говорить, а я что, не буду?
Мы познакомились на Летней выездной школе ЭМШ два года назад. Не сказать, что подружились, но мне кажется, все, кто был на одной выездной, летней или зимней, уже ближе друг другу. ЭМШ — это большая семья, и, как в любой семье, в ней ссорятся, мирятся, тянут одеяло на свою сторону, любят, дружат, иногда воюют. Но в любом случае поддерживают и вдохновляют. На летней — десять дней в пансионате, с утра до ночи — лекции и семинары, ночью — домашка на кухне, беготня к соседям, песни под гитару. У нас было разделение по группам на математику и экономику. Экономику я раньше не учила, только перед отъездом за две недели лениво просмотрела простейшие задачки и попала во вторую группу; а по математике и вовсе в предпоследнюю, но что с меня взять — я была уверена, что поступаю на журфак. И вот тогда и появились слова «Всеросс», «призёр», умные взрослые термины; помню, поглядываю на первую группу по экономике, на своих будущих вузовских одногруппников, Серёжу и Ваню, и думаю, как такое может быть, лучшие во всей России, это же невозможно, невероятно! У них был свой магический мир, закрытый от окружающих, недоступный. И я мечтала попасть к ним, в это сообщество обладателей тайных знаний. Мечтала и в то же время понимала, куда уж мне там.
Есть люди, которые лучшие во всём. Так у них выходит. Они не расскравают секретов, они просто достигают всех целей, которые поставили перед собой. Они заставляют окружающих поражаться результатам и верить, что им это даётся легко, стоит только захотеть. Возможно, так оно и было. Но я знаю один его секрет успеха — упорство и труд, несмотря на все преграды и неудачи. Это касается как виртуозной игры на гитаре, так и успехов во Всероссийской олимпиаде, и многого другого. Он сам мне открыл этот секрет, когда я спросила в начале сентября, загоревшись идеей: «Как затащить Всеросс? Точнее как это сделал ты?» И он ответил, что каждый день, включая праздники, работал над этим. Чёрт возьми, кто из вас работает над своей целью или мечтой каждый день?
И я послушала. Конечно, за полгода едва ли я могла выйти на приемлемый уровень без всякой базы, и на региональном этапе была неприятная история с апелляцией, но Серёжа говорил: пиши, звони, добивайся. Никогда не сдавался и не терял веры, и это удивляло. Он хотел быть похожим на Диму Мухина (выпускника экономического факультета МГУ, PhD-студента Принстона, куратора Первой группы), который создал курс «Династия» для подготовки ко Всероссу. Уже будучи школьником, в 11 классе, Серёжа проводил семинары и проверял домашки. «Даже за самые нелепые решения я ставлю один балл, потому что вижу, что человек думал,»- сказал он, когда я попросила не быть слишком строгим в проверке.
На выездной школе в 2013-м, когда все мы, одиннадцатиклассники, были озабочены только экзаменами, он мог позволить себе жить (уже имея право на поступление в любой экономический вуз). В те пять дней, когда наш выпуск сплочился в единый коллектив, по вечерам мы собирались в его номере петь песни. Людей сближают общие воспоминания, песни под гитару и выпивка. Последнего у нас, школьников, ещё не было, а остального — хоть отбавляй. Я рада, что в те дни мне удалось узнать его как человека, а не просто гения.
Мы вместе, эмшовые, человек семь, подавали документы на Эконом МГУ, пришли за час до открытия приёмки, а по дороге в голос обсуждали, как мы любим этот факультет, какие здесь классные преподы (многих мы уже знали благодаря ЭМШ и её выездным) и как, наверное, здорово будет учиться в Первой группе (как сейчас помню восторги по поводу обилия высшей математики повышенной сложности от него). Серёжа предложил устроить флешмоб и прийти в майках/толстовках с символикой МГУ. Окружающие косились с недоверием. Но нам было всё равно: мы вошли в эти двери одной группой, хотя ещё не было вступительного экзамена, как будто уже были уверены, что окажемся в одной подводной лодке. На моё решение пробовать ли свои силы в Первую группу (надо было написать дополнительный тест) повлиял именно он: он знал всё обо всём и он всегда был на шаг впереди. К тому же не так страшно прыгать в неизвестность, когда ты не один.
Конечно, можно вспоминать ещё массу моментов, особенно с первого курса, как, например, мы вчетвером ставили сценку на английском, а наша группа рассчитывала, что, если Серёжа начнёт говорить перед концом занятия, мы не успеем пообедать. Можно вспомнить выездную школу в этом году, как мы, уже преподы, боялись зайти в свой же номер без стука, потому что могли застать там Аню с Серёжей. Или как мы заседали в ЭМШ между парами или вместо них и играли в «Контакт», человек по семь-десять каждый раз. Последняя его шутка, которую я запомнила, была после экзамена по макро, я была погружена в свои мысли, пока они играли всё в тот же «Контакт», и пропустила какую-то основу для пошлой шутки, и это было с иронией: «Кать, твой выход.» Ребята вспоминают подготовку к нашему выпускному и много чего другого. Весь вечер, вся ночь были посвящены его памяти.
Я не знаю его привычек, его слабостей, его детских мечтаний, ничего. Разве что благодаря ему мы всегда писали правильно по-русски и научились (или пытались научиться) любить искусство так же, как он. Но я точно знаю, что он был человеком, с которым всем нам было хорошо. «Per aspera ad astra» — это название его курса по олимпиадной экономике или девиз, который он передал нам, как факел?
У каждого из нас обязательно есть люди, которые, сами того не замечая, что-то изменили в нашей в жизни. В нас самих. Не забывайте вовремя говорить им «спасибо».
Отдаю должное его щепетильной любви к букве «Ё».
Помним. Любим. Скорбим.

Катя Егорова, преподаватель ЭМШ

С пятницы не могу поверить.
Готовились к зачислению новых студентов — позвонила полиция — на бумаге появляется фамилия и имя — шок.
Теперь всё, связанное с Серёжей, будет с безнадёжным словом НЕ:
не поехал с нами на Посвящение, а так хотел — нашла прошлогоднюю переписку, вроде незначащая, а не стерла
не придется учить, а так хотелось

Наталья Калмыкова, руководитель отдела приема ЭФ

«Битва трёх призёров Всеросса против рандома.» Серёжа всегда был любителем долгих настолок со сложными и интересными правилами.

Гоша Калашнов, преподаватель ЭМШ

Видео песен Сережи на ВШ 2014

Саша Балакир

Видео с Серёжиной лекции с ВШ 2013

Я не был ему другом. Разве что, приятель.
Видел его на Летней Школе в 2012 году в первый раз, второй — в 2013м. И неоднократно в ЭМШ.
Улыбчивый, весёлый, обходительный, он располагал к себе, наверное, любого и каждого. Мог вполне расположить. Не верю, не может такого быть, чтоб к нему у кого-то были «личные неприязненные отношения». Сергей был просто душка.
Одарённый, талантливый…думаю, он был лучшим из нас.и прозвучит это без пафоса и преувеличения.
Жаль, что так случилось. Очень жаль.

Дмитрий Шелихов, выпускник ЭМШ

Только узнал. Близкими друзьями мы не были, но периодически пересекались в ЭМШ, на Выездной школе и других ЭМШ-их мероприятиях, при встречах общались, и это был один из самых по-человечески симпатичных мне людей из тех, кого я знал в ЭМШ.

Помню то заседание Методсовета, когда Сережа с Аней Кожокиной защищали курс «Perasperaadastra». Мне (как самому в прошлом всеросснику) была близка идея и то желание ребят, прорвавшихся через Всеросс, помочь другим на этом трудном, но интересном и важном жизненном этапе. Желание, которым – это было видно по их глазам — они горели. Помню, что у некоторых членов Методсовета были разные претензии к курсу, в т.ч. «методологические» — типа: «так нельзя», «так не делается», «порядок изложения должен быть такой-то». И помню, как Сережа очень спокойно, в интеллигентной и деликатной манере и, одновременно, достаточно твердо и последовательно отстаивал позицию разработчиков курса, апеллируя к здравому смыслу, логике, тем задачам, которые преследует курс. Доброжелательная, рассудительная манера Сережи с апеллированием не к догмам, а к логике и здравому смыслу, а также внутренняя несгибаемость перед давлением некоторых «стариков» из Методсовета вызвала у меня к нему интерес, уважение и желание поддержать. Есть люди красивые в деле, и если под делом понимать и отстаивание позиции – не только своей, но и коллектива, который ты представляешь – Сережа был в этот момент красив, и, думаю, Аня Кожокина, с которой они представляли курс, в этот момент могла чувствовать, что рядом с ней мужчина, на которого можно положиться.

Как-то поздно вечером на Выездной школе мы играли в настольный теннис, а рядом сидели Сережа и его девушка. Я спросил ее: «Не разочаровал экономфак?». И она ответила: «Нет – здесь есть Сережа». Есть люди, на которых приятно смотреть, когда они вдвоем. Которые излучают наполняющее их тепло счастья – это про Сережу с его девушкой Аней. Поэтому, когда я узнал, что Сережи не стало, сразу — мысль об Ане…

Зимой я предложил Сереже поучаствовать в организации проекта под условным названием «Всероссники по экономике и праву: 5 лет спустя» (повтор того, что мы когда-то делали в 2009г.). Он согласился взяться за «экономический блок». Подробный разговор мы отложили на осень… И можно только представить, сколько еще у него было планов, идей, надежд…

Есть ряд воспоминаний, которые остались, наверное, у многих – песни с ним под гитару и т.д. Другие нахлынут потом – как всегда бывает в таких случаях. Как и осознание необратимости того, что человека, с которым общался, обсуждал что-то, пел, смеялся больше нет.

И общее воспоминание осталось о Сереже – как об удивительно светлом человеке, абсолютно лишенном какого бы то ни было позерства и задней мысли; человеке, заслуженные достижения и внутренняя уверенность в себе которого позволяли ему не изображать самоуверенность, а быть открытым и доброжелательным к людям. Тяжело сознавать, что судьба бьет по лучшим, по тем, кто только начинал свой много обещавший жизненный путь, кому, казалось бы, только жить, творить, любить… И, думаю, главное, что могут (и просто обязаны) сделать те, кто был ему близок — его брат, его девушка Аня — это жить и прожить свою жизнь достойно и счастливо В ПАМЯТЬ  О НЕМ. Глубокие соболезнования всем родным и близким Сережи!

Олег Болдырев, преподаватель ЭМШ

Первое воспоминание этих безвозвратно коротких полутора лет знакомства – с Выездной, с его лекции. Потом, помню, в первое утро все школьники, вставшие утром для спорта, шли играть в футбол, а Серёжа единственный шел на волейбол. В одной команде на Своей игре были. А после – всю ночь играли и пели. Мне это тем более дорого, что всю ночь играли только мы с Серёжей – сначала поровну, а потом я со своей температурой перестал – и Серёжа пел еще часа три, не меньше. В его манере игры – что-то сильное, уверенное и светлое, и поэтому притягивавшее слушателей. В начале вечера было всего-то человек пять, включая нас с ним, а потом набилась вся комната, и уже в полусне, сидя, где придется, – на полу, на столе, на подоконнике, на холодильнике – все слушали Серёжу. Он сидел на углу кровати и пел. Никогда не забуду эту ночь, соединившую температуру, борьбу со сном и Серёжин голос.

Написал я ему, точно помню, в первый раз от нечего делать, и написал «Сереж, привет!». И всегда с тех пор писал «Сереж». Что особенно примечательно, он меня никогда в этом не поправлял – я только теперь с удивлением узнал о пресловутой «ё». Какие поразительные благородство и тактичность!

Насчет первого воспоминания – нет, пожалуй, я ошибся: еще на втором туре моего поступления – собеседовании – в аудитории, где сидели поступающие, за преподавательским столом стоял кто-то и рассказывал нам про ВШ, ЛШ, про ЭМШ вообще. Я все это знал и слушал вполуха, но с тех пор (хотя я никогда его не спрашивал, все забывал) у меня почему-то всегда было твердое ощущение, что говорившим был Серёжа. Какие-то даже не слова, не черты, а жесты мелькают от того момента в памяти.

Наш волейбол на Летней Школе. И вместе играли, и друг против друга, и помню, как замечательно – да лучше всех подростков! – Серёжа и бил, и принимал, и ставил блок. Осталась оттуда одна наша с ним фотография – он бьет, а я пытаюсь поставить блок. Блок он пробил и выиграл очко, хотя мне и удалось слегка коснуться мяча.

Очень четко помню, как мы сидели на чемоданах перед отъездом с Летней, и я его спрашивал, придумал ли он уже себе курсы и о чем они будут. Он рассказывал и про курс по экономике, но больше – про другой, про будущий «Вернисаж», и то, что он хотел бы рассказать эмшовым школьникам, и то, как он сам хотел бы узнать что-то новое об искусстве. Потом в слова какие-то играли, автобус приехал.

Мир тебе, Серёжа. Я не смогу считать тебя умершим. Я буду думать, что мы с тобой последний раз попрощались там, на футбольном поле, — а если не на футбольном поле, то ты меня при встрече  поправишь — и с тех пор все никак не можем встретиться – вот, вот, опять случайно разминулись. Но у нас с тобой назначена и обязательно будет встреча – там, за проходом из терниев, ты знаешь. У самых звезд.

P.S. У меня много отрывочных воспоминаний. И все они пронизаны светом и добротой этого человека. Я уверен, у всех друзей Серёжи они такие же.  Хотелось бы собрать всю нашу память, пока она еще свежа, и сделать из нее книгу. Написать сейчас не несколько страниц, из которых останется пара строчек для Книги ЭМШ, а отдельную книгу о Серёже. Пусть небольшую, но отдельную. Чтобы и через двадцать, и через сорок лет, и на пятисотлетнем юбилее ЭМШ рядом с новыми изданиями книг лежала бы книга о Серёже Кравченко.

Георгий Кокорев, школьник ЭМШ

Серёжа был одним из тех людей, которых я первыми заметила в ЭМШ. Я еще не поступила, не знала его имени, а он уже старался развлекать бедных школьников разными играми. И все время, что мы с ним общались, он всегда помогал всем и каждому, старался помочь каждому нуждающемуся. Он не отказался помочь мне с линейной алгеброй: придумал как перевести этот сложный язык на «женский» язык. Он был маленьким лучиком света.
В тот день в моей семье скорбела не только я, но и моя мама. Она все повторяла, что такого просто не может быть и такие люди не могут умирать. 
Я знаю многих людей, которые считают, что Серёжа был одним из лучших людей, которых можно встретить в своей жизни. Я поняла это совсем недавно. Совсем недавно поняла, насколько дальше он видел и насколько больше он мог сделать. Я рада, что знала его.
Спасибо тебе, Серёжа, за все!